По пути Спрут воссоздавал в памяти свои познания в ботанике, перебирая в уме настойки и травы, которые окажутся полезны. За свою безумную, полную приключений жизнь ему не раз приходилось ночевать в лесах и пустынях и выживать, питаясь лишь дарами природы. Привязав лошадь, он помчался на поиск ближайщего жилища. Приближался вечер, и до темноты ему обязательно нужно было перенести Самару в подходящее место. Он старался описать круг, постоянно сверяясь с солнцем и оглядываясь, дабы не заблудиться. Уже спустя полчаса скитаний Спрут вышел к паре маленьких, похожих более на сарай, чем на дом, охотничьих избушек. Они стояли в глуши, но, судя по окружающей обстановке, не были покинуты. Шкуры на стенах и еще не застывшая кровь на разделочном столе; а подойдя ближе, Спрут услышал голоса обитателей.

Он постучался в первый дом, и дверь ему открыл непомерно огромный здоровяк. Самодельная волчовка не могла покрыть широкую, как у быка, грудь и оставляла обнаженными толстые, будто сваи, руки.

– Чего тебе? – грубо спросил он, не удивившись незнакомому лицу, но Спрут не спешил с ответом. Ему показалось странным видеть выходца с материка в качестве здешнего охотника. Да и внешне он похож более на мясника, чем на местного егеря. И в любой другой момент Спрут предварительно нацепил бы на себя чужую личину – к примеру, затравленного беглеца – и парой вопросов раскрыл личность человека. Но сейчас, доведенный ситуацией до крайности, он действовал как никогда прямолинейно и спросил в лоб:

– Ты член общины нового рассвета и слуга архонтов? – Спрут стоял в локте от охотника и потому представлял для такой махины легкую цель. Именно на это он и рассчитывал: увидев беззащитного противника, имперец, если он является предателем, тут же нападет, раздавив его в лепешку своими ручищами. Но прошла пара секунд молчания, а на лице охотника не отразилось удивление, и лишь взгляд сменился на внимательный, изучающий. Конечно, это не было железным доказательством, но Спрут находился не в том настроении, чтобы уточнять дальше.

Будто пустынная кобра в броске, его раскрытая ладонь ударила под нос возвышающегося над ним противника. Тело здоровяка тяжело грохнулось, сотрясая стены хижины, и Спрут вошел внутрь. Вскочивший из-за стола уже не такой габаритный, но куда более шустрый противник вооружился двумя разделочными ножами. Спрут толкнул ближайшую лавочку, и она наехала на ногу противника, попав по плюсне и пальцам ноги. От вспышки боли тот выронил один нож, но другим все же попытался ударить приближающегося противника. Спрут без труда отбил удар легким хлопком ладони и врезал тому ногой в пах. Имперец согнулся пополам, выпучив глаза и выронив нож, а Спрут, словно кувалдой, ударил пяткой сверху вниз, проламывая ему затылок.

Подняв нож и перехватив рукоятку обратным хватом, он направился ко второму дому. Дверь открылась, и Спрут нанес сдвоенный удар, перерезая горло и обратным движением всаживая лезвие в живот. Бедняга вывалился наружу, а последний уцелевший имперец прицелился из лежавшего перед ним лука. Спрут резко закрыл дверь, и стрела застряла в досках. В следующий миг брошенный нож по рукоять вошел в сердце лучника.

Поспешно осмотрев дома на наличие нужных ему предметов, Спрут перетащил тела в одно место и поспешил к Самаре. Он ни на секунду не задумывался о том, правильно ли поступил. Являлись ли эти люди предателями или обычными егерями, не ведающими о происходящих вокруг событиях, – он был способен без угрызений совести жертвовать кем угодно ради чего-то более важного. А Самара на данный момент была для него самым важным. Его последним шансом на нормальную жизнь.

Инквизитор еще не пришла в себя, и он, переведя дух, вновь поднял ее и направился к охотничьей стоянке. Уложив Самару на ложе, перед этим дополнительно застеленное шкурой, он приступил к готовке. Начинало темнеть, и Спрут торопился. Первым делом он продумал план на случай чрезвычайных обстоятельств, потому, нарубив дров, он растопил печь в другом доме. Чтобы, если придут нежданные гости, первым делом они постучались в жилище, где беглецов нет. Потом пошарил вокруг, собирая ингредиенты для отвара.

Болиголовом пользовались все целители для ослабления боли, но он не рос в здешнем таежном лесу, как альтернатива существовал корень валерьяны, но найти его не так просто. Рябина, растущая рядом с домом, подходила для снятия жара, а ее кора являлась кровоостанавливающим средством. Насыпал горсть ярко-красных ягод в чугунную кружку, но не стал толочь, так как сок и масла потеряют свойства при заливании кипятком, а вот кору он сразу залил водой и поставил томиться на огне. С едой проблема не стояла, так как трапеза у охотников была в самом разгаре к его приходу. И он, проводя необходимые приготовления, попутно жевал слегка пережаренное кабанье мясо. Для извлечения наконечника требовался стальной предмет в форме буквы «У», чтобы раздвинуть края раны. Как и ожидалось, подобных приспособлений здесь не было, но найденный в рыболовных снастях зевник вполне мог подойти на эту роль.

Спрут подогрел воду в котелке, пока не набралось на целое ведро, оторвал низ своей рубашки на бинты и приготовил для наложения повязки найденную им большую банку отменного свежего меда. Нашел грубую стальную заготовку, подходящую для прижигания раны, и оставил ее край в углях.

Вернувшись к Самаре, он заранее зажег свечи, хотя свет закатного солнца еще освещал помещение сквозь открытую дверь. Стрела вошла чуть левее желудка, но чтобы приступить к операции, надлежало оголить кожу, сняв доспех. Он был туго зашнурован как раз на левом боку, что упрощало задачу, однако сначала Спрут аккуратно ножом расширил дыру в доспехе, чтобы не задеть стрелу при его снятии. Расшнуровав, он аккуратно, затаив дыхание, приподнял край брони на раненом боку. Под ней находилась простая нательная рубаха, насквозь пропитанная кровью. Возможно, Спрут слегка погорячился, решив, что кровопотеря несущественна. Он начал приподнимать края ткани, предварительно смочив их водой, чтобы прилипшая ткань отошла без лишних болевых ощущений, но Самара проснулась, издав тихий обессиленный стон. Спрут чуть сам себе не отвесил пощечину, так как этот звук унес его мысли совершенно не в то русло.

– Чшш… Все хорошо, ты в безопасности.

Самара, прищуриваясь от боли, открыла глаза, и их взгляды встретились.

– А. Это ты…

– Выпей, пожалуйста. – Он поднес к губам Самары горячий напиток и свободной рукой придержал ее голову. – И еще чуть-чуть.

– Самара… – ласково произнес он, напоив ее.

– Да.

– Мне тут надо стрелу вытащить.

– Ну а я тут при чем?

– Ну, она как бы… в тебе.

– А-а-а. Так вот что мне так мешает…

Спрут был слишком сосредоточен, чтобы улыбнуться.

– Ты не против, если я начну, да?

– Угу, – промычала Самара, повернув голову набок и закрыв глаза.

«Так… ну пока все идет хорошо», – подумал Спрут. Он влажной тканью обтер края раны. Наконечник оказался трехгранным, широким. Такие наносят серьезные повреждения, но против защищенных броней воинов теряют свою эффективность. Наконечник вошел неглубоко и был виден, однако рана была втрое шире. Зевник не понадобился: Спрут крепко схватился за основание пальцем и быстрым, но не резким движением извлек наконечник. Самара не издала ни звука, но он видел, как сильно она сжала кулаки и как напряглись вены на шее. Но дальше будет хуже. Да, возможно останавливать кровотечение разными способами. Помогли бы кровавик, лед, льняные нити и еще множество более сложных способов, но, к сожалению, единственным возможным вариантом осталось архаичное прижигание.